Красногорск, г. Москва и Московская область, Россия
В статье с помощью общенаучных и языковедческих методов, прежде всего лингвостилистического и контекстуального анализа, продолжено изучение лирического рок-дискурса. Акцент сделан на его гибридной природе – расположении между рок-, поэтическим и, возможно, развлекательными (молодежными) дискурсами. Установлено, что среди разных средств риторического воздействия, актуализируемых в рассматриваемой вариации рок-дискурса, важное значение имеют тропы, самыми распространенными из которых являются метафоры и эпитеты. В исследовании также выделены случаи прагматического использования личных местоимений, графических приемов; уделено внимание личности лирического героя (героини), которая представляется в том числе и языковой личностью.
дискурс, рок-дискурс, гибридный дискурс, лирический герой, троп
Введение
Термин «рок-дискурс» (англ. Rock – «качать») – производный от терминов «рок» («рок-музыка») и «дискурс». Он понимается как сложное соединение песенной (музыкально-композиционной, ритмической), коммуникативной и экстралингвистической составляющих (внешний вид, хронотоп, фактор адресата или его отсутствия и т.д.), органически связанных между собой. Рок-дискурс представляется субкультурной, молодежной практикой, иногда принимающей характер контркультурного, или оппозиционно-протестного течения, что не чуждо ни року, ни дискурсу как таковому – М. Фуко недаром отмечал, что дискурсы обладают способностью конституировать объекты социального мира [1, p. 49]. Дискурс выступает «и инструментом власти, и ее результатом, но также препятствием власти, на которое она натыкается, начальным этапом … противостояния ей» [2, p. 101].
Лирический (от греч. Λυρικός) рок-дискурс – разновидность рок-дискурса, имеющая отношение к чувствам, субъективным переживаниям, настроениям рок-исполнителя, транслирующая спектр эмоций, испытываемых лирическим героем, в роли которого нередко выступает сам рок-музыкант, в том числе посредством риторических средств воздействия. Лирический песенный текст поэтому приближается к поэтическому, но это «звучащая поэзия», призванная не быть читаемой, но воспроизводимой на рок-сцене, это современная поэзия, ориентированная на определенную возрастную аудиторию, допускающая «нелитературные» техники воздействия на адресата.
Нарушение табу, правил, норм ложится в основу (новых) течений рок-музыки, и хотя лирический рок-дискурс обособлен от них своей некоторой интровертированностью, устремленностью к внутреннему, а не к внешнему миру, он тоже может представлять собой вызов общественному вкусу и, следовательно, шокировать «непосвященных» людей резкостью, грубостью, иногда проявляемой уже на этапе выбора имени рок-группы («Порнофильмы», ‘Pussy Riot’), эпатажным поведением музыкантов («фанов») – порой одним только их внешним видом. Вместе с тем лирический, чувственный компонент всегда представлен в рассматриваемой вариации рок-дискурса.
Теоретико-методологические предпосылки исследования
Рок-дискурс изучается посредством не только лингвистического, но и, например, культурологического методологического инструментария. По всей видимости, это одна из причин, почему сам термин «рок-дискурс» менее употребителен, чем политический, медицинский или педагогический дискурс. Несмотря на ряд интересных филологических исследований рок-дискурса, насколько нам известно, не образовалось научной школы «рок-лингвистики», в отличие от политической, медицинской или педагогической лингвистик, заявивших о себе в результате расширения предметного поля языкознания.
Можно было бы дискутировать и по поводу социальной значимости рок-музыки: при всей ее несомненно важной роли в формировании молодежных субкультур, трансляции определенных, в том числе политических, педагогических, мировоззренческих смыслов (ср. со спортивным дискурсом и его влиянием на подрастающее поколение [3, с. 177]), интуитивно трудно поставить на один уровень такие влиятельные дискурсы, как политический, медийный, юридический, военный, научный, религиозный, педагогический, медицинский – отнюдь не исчерпывающий список институциональных коммуникативных сред – и, казалось бы, одну из многих вариаций песенного дискурса, не всеми любимую, – рок-дискурс. Во французской социологии, в частности в работах М. Фуко, цитируемых ранее, дискурсы квалифицируются по критерию их социального веса (подходы к классификации дискурсов см. в [4, с. С. 36-37]).
С другой стороны, необходимо отметить, что традиционный взгляд на общение – делимое на институциональное, строго регулируемое и, как в случае с политическими, юридическими, здравоохранительными (медицинскими), педагогическими (научными), военными (оборонными) и т.д. институтами, обладающее витальной значимостью для общества, и неинституциональное, или личностно-ориентированное, бытийное, связанное не столько с социумом, сколько с индивидом, его внутренним миром и чувствами / эмоциями – не совсем верен, поскольку дискурсивная категория «институциональность» носит относительный, градуальный характер. Так, современная коммуникация, в том числе, наделенная ярко выраженными институциональными чертами, может конструироваться посредством тейнмент-технологий [5, с. 31], в результате чего возникают интерактивные дискурсивные явления, как политейнмент, инфотейнмент, бизнестейнмент, сайсентейнмент, спортейнмент. Дискурс, опосредованный воздействием медиа, являет собой, по словам Е.А. Кондаковой и О.В. Принципаловой, «шоу, постановщики которого зачастую сознательно создают провокационные контексты, чтобы шоу получилось более захватывающим» [6, с. 151].
Все выше сказанное побуждает исследователей обращать внимание на глобальный развлекательный дискурс, который не ограничен своей первоначальной сферой бытования (игровая индустрия, мир шоу-бизнеса и т.п.), но активно проникает за ее пределы – в те коммуникативные среды, где тейнмент-элементы воспринимаются еще чужеродными. Рок-дискурс к ним не относится, но он вполне пресекается с понятием «развлекательный дискурс», а также может быть охарактеризован и в других, привлекающих внимание ученых терминах как «песенный дискурс», «музыкальный дискурс», «дискурс молодежи», «протестный дискурс». Это показывает, что, на самом деле, речь идет не об обособленных, изолированных дискурсивных пространствах, а скорее, о дискурсивном континууме, лишь условно – в исследовательских целях – делимом на определенные сегменты («дискурсы»), неизбежно пересекающиеся друг с другом, образующие то, что лингвисты все чаще предлагают именовать гибридными дискурсами.
В настоящей статье гибридная природа рок-дискурса отражена: сам предлагаемый термин – лирический рок-дискурс – относится к специфической разновидности коммуникативной среды, располагающейся между собственно рок- и поэтическим дискурсами, отмеченной лиризмом и логически вытекающей из него экспрессией языковых средств. Именно поэтический, лирический компонент объекта нашего изучения побуждает к использованию в качестве ключевого метода исследования – метод лингвостилистического анализа, основанный на выделении тропов и фигур речи, сочетающийся с применением общенаучных и квантитативных методологических инструментов. К первым относятся хорошо известные методы наблюдения, описания, сравнения, индукции, вторые – предполагают количественный подсчет употреблений изобразительно-выразительных средств, что в какой-то степени позволяет измерить риторичность, лиричность рок-текстов, представить ее в цифровой форме и в виде диаграмм. Необходимость осветить воздействие риторических средств на адресата побуждает нас обращаться к некоторым положениям прагмалингвистики и, в частности, к таким прагмалингвистическим методам исследования, как контекстуальный анализ. Последний представляет возможность учесть коннотативные значения лексических единиц и функции, выполняемые ими в определенном контексте.
Материалом исследования служат двенадцать лирических рок-текстов российской музыкальной группы «Элизиум». В их числе: «Весна-соблазны», «Куда теряется мечта», «Все острова», «Сказка», «Как Ван Гог», «Дремлют улицы в желтых огнях», «Как мотылек», «Алкогольная», «Дождь», «Твоя любовь была как сон», «В небо улетают самолеты», «Интересно». В своей совокупности, взятые в аспекте их событийности (исполнения в рамках рок-концертов), данные тексты и образуют лирический рок-дискурс.
Особенности употребления тропов в лирическом рок-дискурсе. Личность лирического героя vs. Рок-музыканта
Ведущей функцией языка, используемого в рок-текстах, является не информативная, а экспрессивная (в иной терминологии – функция воздействия [7, с. 94]). Она манифестируется в широком применении музыкантами тропов и риторических фигур, а также поиске экстралингвистических средств влияния на аудиторию (задействование темпа, ритма музыки; создание атмосферы, соответствующей обстановке рок-концерта; актуализация языка тела и т.п.). При этом, как мы отмечали в одной из своих работ, посвященной лирическому рок-дискурсу, его ключевой темой можно считать трансляцию чувств. В качестве фона представляются «сведения о природе / погоде, … соотнесенные с эмоциональным состоянием человека» [8, с. 8] – смысловой акцент делается именно на внутренних переживаниях лирического героя (героини). Это замечание справедливо, даже если песня посвящена явлениям природы, например, дождю:
Дождь простучал, песен по стеклу,
Ветер в руке, треплет мятые банкноты.
В черной таске, в пьяном бреду,
Я у стола на кухне второпях черкаю ноты. …
Город в плену, за стеной дождя,
Струны косые, строчат как из пулемета.
В лужах кипит, небом вода,
Ты у окна стоишь одна и молча ждешь чего-то.
(https://altwall.net/texts.php?show=elizium&number=82910)
Последние строчки музыкальных куплетов описывают эмоциональное состояние лирического героя и героини – на них падает логическое ударение. Экспрессия лирического рок-текста достигается через актуализацию изобразительно-выразительных средств – тропов. В приведенном речевом фрагменте наблюдаем использование метафор (песен по стеклу; Ветер в руке; Город в плену; за стеной дождя), эпитетов (В черной таске, в пьяном бреду; Струны косые), олицетворений (Дождь простучал), сравнений.
Отметим разговорный стиль самого стиха, сознательное нарушение рок-исполнителем ряда языковых правил, что отражается на орфографии анализируемого произведения (В черной таске; ср. с выражением «дифчонки» в песне «Весна-соблазны», см. далее), хотя необходимо подчеркнуть: рок-дискурс – это почти всегда устный (точнее – устно-событийный), а не письменный текст, или чаще – совокупность текстов. Написание отдельных лексем рок-песни соотносится с характерными чертами их звучания, в особенности в молодежной среде, что определяется и одновременно преломляется в таких конститутивных и аддитивных коммуникативных трендах современности, выделяемых Е.Н. Галичкиной, как симплификация, ювенилизация, презентационность, американизация [9, с. 98]. Они сочетаются с демократизацией общения, позволяющей инкорпорировать в рок-дискурс жаргонные, а порой и нецензурные выражения. Например:
Может, я не догоняю
Что реально я теряю…
(https://altwall.net/texts.php?show=elizium&number=82919)
Или: Hочь раздевается, и нам улыбается,
И нас не стремается, и нам всё веселей …
Мы бухаем всю ночь, город манит нас прочь – улетает тоска…
(https://altwall.net/texts.php?show=elizium&number=82912)
Нестандартная или ошибочная орфография – в письменном источнике – способствует созданию эффекта языковой игры, как в следующих строчках:
…я очарован сто лет той прекрасной СКАзкой
(http://slushat-tekst-pesni.ru/elizium/kuda-teryaetsya-mechta)
Ср.: Весна! Весна! – дифчонки, солнце, Ska!
(https://textypesen.com/elizium/vesna-soblazny/)
Лексема «СКА», выделяемая рок-исполнителем, относится к области музыкальной терминологии: ямайский музыкальный стиль на английском называется ‘ska’. Таким образом можно констатировать, что графические средства воздействия не чужды письменным рок-текстам. Устные же рок-тесты компенсируют невозможность зрительного представления слов – если только речь не идет о креолизированном «рок-послании» – акцентированием произношения тех или иных лексических единиц, сопровождением пения жестикуляцией и другими приемами.
В ряде рок-песен обнаруживаем употребление кратких прилагательных, формируемых через усечение у них окончаний, в том числе с нарушением языковых норм, что объясняется тяготением рок-дискурса к ювенилизации и разговорному, порой разговорно-просторечному стилю. Например,
Вокруг плывут соблазны, – дифчонки всяки – разны,
Красивы – безобразны, – и разбираться некогда! (Там же).
Рассматриваемые прилагательные выполняют функции эпитетов. Они вступают друг с другом в синонимические (всяки, разны) и антонимические (красивы, безобразны) отношения. Выражение «плывут соблазны» – метонимия (соблазны = соблазнительные «дифчонки») и одновременно метафора (ключевое слово в данной связи – «плывут»).
Лирический герой (героиня), предстающий в изучаемой вариации рок-дискурса, во всем богатстве его переполняющих, томящих (гнетущих) чувств и эмоций, едва ли – если только в силу ограниченного языкового материала – поддающихся классификации, может быть рассмотрен сквозь призму тропов, которые он – в лице рок-исполнителя – использует. При этом происходит отождествление – полное или, как минимум, частичное – лирического героя и рок-музыканта. В данной связи можно ставить вопрос о языковой личности (далее – ЯЛ) рокера. Это представляет собой лингвистическую проблему, выходящую за рамки настоящей статьи, но некоторые замечания сделаем, отметив центральность не столько языкового, сколько личностного компонента в термине «языковая личность», на что указывал еще создатель теории русской ЯЛ Ю.Н. Караулов [10, с. 35].
ЯЛ рокера – эмоциональная личность. Важность изучения эмоций для антропоцентрического языкознания несомненна. Создать эмоциональную палитру в лирическом рок-дискурсе позволяют тропы. Рассмотрим пример:
День утонул, в окнах серых луж,
Люди угрюмо бредут вечером свободным.
Я не удел, я неуклюж,
Сердце ревет грозно, как турбина самолета.
(https://altwall.net/texts.php?show=elizium&number=82910)
Для описания личности лирического героя актуализируются главным образом эпитеты, включая переносные – метафорические / метонимические. Метонимические эпитеты коррелируют с разновидностью метонимии – гипаллаги (др.-греч. Υπαλλαγή – подмена, замена). Определение «серый», скорее, должно было бы относиться к дню, нежели лужам – посредством гипаллаги оно перемещено в предложении, в результате чего увеличена образность эпитета, сочетающегося к тому же сразу с несколькими яркими метафорическими образами («День утонул», «в окнах … луж»). Обстановка, окружающая лирического героя, люди, которых он видит, – все угрюмо, невесело. Несмотря на это, лирический герой тяготится не столько удручающей атмосферой, сколько сознанием того, что «он не удел». В последней строчке куплета применяются одновременно несколько тропов – метафора (Сердце ревет), эпитет (грозно), сравнение (как турбина самолета).
Стремление, рвение к деятельности – характерный мотив лирического рок-дискурса, который, на самом деле, если мы ведем речь конкретно о российской музыкальной группе «Элизиум», не столь удален от ее творчества на более острые, социально-политические темы (см. композиции «Сколько стоишь ты?», «Где-то сжигают книги» и др.). Неслучайно, что музыканты проводят параллели между собой и великими людьми – от путешественников-первооткрывателей до выдающихся художников (см. песню «Как Ван Гог»). Это открывает еще один аспект (языковой) личности рокера – креативного, деятельного субъекта, смело берущегося за любые начинания:
Они мечтали, к волнам спускали
За бригом бриг, не покладая рук.
И уплывали, хотя не знали
Когда увидят вновь своих подруг.
Все острова – давным, давно открыты.
И даже те – где тесно и вдвоем.
Но, все то, что мы знаем, – ни чего не значит.
Все то, что мы знаем, – ни чего не значит.
Для нас – мы новый найдем!
(https://blatata.com/pesni/14141-elizium-ostrova.html)
Из тропов отметим здесь гиперболу (спускали // За бригом бриг; где тесно и вдвоем), выражаемую и с помощью фразеологической единицы (не покладая рук), метонимию (Они … уплывали), эпитеты. Актуализируются лексические повторы (…все то, что мы знаем … Все то, что мы знаем).
В ряде песен наблюдаем столкновение образов, достигаемое в результате использования антитез (сбывается – идет ко дну; свет – темнота), а наряду с ними – оксюморонов (лето в Январе, в решете вода). Оперирование последними создает легко запоминающиеся сюрреальные образы:
В который раз сбывается мечта,
И в сотый раз идет ко дну,
В который раз забрезжит свет любви,
И тут же канет в темноту
Как лето в Январе,
Как в решете вода,
Сжигает в топке дней свои года (Там же).
Отметим, что применение разговорного полушутливого, несколько ироничного фразеологизма «носить воду в решете», в данном случае усеченного, также способствует эффекту языковой экспрессии.
Не всегда можно отождествлять личность рок-музыканта с лирическим героем (и в особенности героиней), способы (само)презентации которого во многом зависят от использования личных местоимений. В нашем материале абсолютное большинство рок-тестов читаются от первого лица, но возникают в них и дополнительные образы лирического героя или героини (см. Рис. 1):
Рис. 1. Особенности (местоименной) референции к лирическому герою (героине)
Как видно из Рис. 1, в рок-дискурсе часто употребляются местоимения во втором лице. Речь в данных случаях заходит о лирической героине, как в следующем примере, где через метафору передается весенняя влюбленность в нее:
Бегу по мёрзлым лужам – и я тобой простужен…
(https://textypesen.com/elizium/vesna-soblazny/)
Иногда «я» противопоставляется «ты», что создает ситуацию конфликта – тогда можно ставить вопрос об оппозиции лирического героя некоторому лицу. Местоимение «ты» используется и в контексте размышления рок-исполнителя о смысле жизни:
Пусть ты сделал все не так
И в жизни всё не то…
Пусть ошибочно построил
Дом ты на песке
Что-то не сложилось
В жизненной реке
Не кручинься
Даже лютый снег весной растает…
(https://altwall.net/texts.php?show=elizium&number=102410)
Риторическое воздействие на адресата достигается в приведенном текстовом фрагменте посредством выстраивания доверительного диалога с ним – местоимение «ты» играет ключевую роль. Обратим внимание на примененные тропы, прежде всего метафоры, эпитеты, (В жизненной реке, лютый снег), аллегории (Дом … на песке).
На основании проанализированного материала можно привести следующие статистические данные использования основных тропов (средств выразительности) в лирическом рок-дискурсе (см. Рис. 2):
Рис. 2. Тропы, используемые в лирическом рок-дискурсе
Заключение
Проведенное исследование позволяет сделать несколько выводов. Во-первых, установлено, что лирический рок-дискурс – вариация рок-дискурса – обладает рядом особенностей. В их числе необходимо отметить гибридный характер данной коммуникативной среды, имеющей, несомненно, много общего с роком, но также тяготеющей к молодежной поэзии, – как и в случае с любой иной поэзией, – ориентированной на оказание риторического воздействия на адресата. Центральной фигурой становится личность лирического героя, которая – в последующих исследованиях – может быть рассмотрена в качестве языковой личности. В некоторых случаях наблюдаем полное отождествление рок-исполнителя с лирическим героем, в других – лишь частичное. Особой значимостью в этой связи обладает прагматическое использование в рок-текстах (личных) местоимений.
Среди разных риторических средств воздействия в статье были проанализированы тропы. Метафоры и эпитеты, будучи миромоделирующими тропами, являются ключом к созданию пространства лирического рок-дискурса, что подтверждается предпринятым количественным анализом. Однако это не значит, что другим тропам отводится некоторая второстепенная роль – в дальнейшем имеет смысл изучить каждый троп и его функции, в выделенной коммуникативной среде в отдельности.
1. Foucault M. The archeology of knowledge and the discourse on language. New York: Pantheon, 1972. - 254 p.
2. Foucault M. The history of sexuality: an introduction. Hammonsworth: Penguin, 1978. - 168 p.
3. Мальцева И.А. Манипулятивные способы воздействия на аудиторию в контексте спортивного медиадискурса (на примере федерального телеканала «Матч-ТВ») // Ученые записки Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского. Филологические науки. 2022. - Том 8(74). - № 1. - С. 177-187.
4. Карамова А.А. Современный политический дискурс (коммуникативно-прагматический аспект): монография. М.: Голос-Пресс, 2017. - 316 с.
5. Грошева А.В. Политейнмент-дискурс: к определению понятия // Знак: проблемное поле медиаобразования. 2022. - № 4. - С. 31-37.
6. Кондакова Е.А., Принципалова О.В. Лингвокогнитивная структура немецкого дискурса о политкорректности: история и современность // Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2021. - Т. 19. - № 2. - С. 143-156.
7. Алексеев А.Б. Лирический рок-дискурс российской музыкальной группы «Элизиум». Лингвистика и образование, 2022. - № 2(2). - С. 5-16.
8. Стырина Е.В., Мартиросян А.А. Элементы фикциональности в медиатекстах: столкновение реального и вымышленного // Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2021. - Т. 19. - № 1. - С. 92-105.
9. Галичкина Е.Н. Типология речевых жанров сетевой компьютерной коммуникации // Известия ВГПУ. 2019. - № 2 (135). - С. 97-100.
10. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. 7-е. изд. М.: ЛКИ, 2010. - 264 с.
11. Булгакова А.А. Создавая новый мир: принципы трансмедийного сторителлинга в новостном дискурсе о пандемии COVID-19 // Актуальные вопросы современной филологии и журналистики. Сер.: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2021. - № 3 (42). - С. 82-90.
