Россия
Россия
Астрахань, Астраханская область, Россия
Преждевременные роды (ПР), которые происходят во всем мире, являются основной причиной неонатальной заболеваемости и смертности. Показатель ПР растет во многих странах мира, особенно в странах с низким и средним уровнем дохода. ПР относят к трудно управляемым состояниям, где симптоматическое лечение позволяет только улучшить неонатальные исходы, но не снижает частоту. Частота ПР может быть снижена профилактическим применением прогестерона у женщин с предшествующим анамнезом преждевременных родов и у тех, у кого короткая длина шейки матки была выявлена с помощью рутинного трансвагинального УЗИ, а также путем персонализированной предгравидарной подготовки с учетом анамнеза и факторов риска как внешних, так и индивидуальных.
преждевременные роды, факторы риска, анализ и структура
Введение. Преждевременные роды (ПР), когда рождение происходит до 37 недель беременности, остаются одной из самых трудно решаемых проблем во всем мире. Согласно Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) ежегодно во всем мире преждевременно рождается примерно 13,4 миллиона детей, из них порядка миллиона умирают от различных осложнений [1]. Во многих странах мира распространенность ПР составляет более 10%, а в странах с низким и средним уровнем дохода достигает 20% [2]. Так на страны Южной Азии и Северной Африки в 2020 г. пришлось около 65% всех ПР в мире, и только в странах Северной Европы и Балтии этот показатель не превышает 5-7% [3,4]. Около 15 % всех ПР в мире происходят до 32 недель беременности и в 35% случаях становятся основной причиной смертности среди новорожденных в возрасте младше 28 дней и в 18% случаев причиной смерти детей в возрасте до 5 лет [5]. В Российской Федерации (РФ) за период 2010-2022 гг. на фоне общего снижения количества родов на 476,8 тысяч, отмечается и снижение числа случаев ПР на 10,9 тысяч, однако в структуре ПР этот показатель увеличился на 17% (рис. 1) [6,7]. На рис период 2018-2022, а в предложении 2010-2022, лучше унифицировать
Рисунок 1. Динамика преждевременных родов в РФ за период 2018-2022 гг.: при (R^2) 0,85 и выше сглаживание можно считать достоверным
Figure 1. Dynamics premature birth in the Russian Federation for the period 2018-2022: at (R^2) 0.85 and above smoothing can be considered reliable
Несмотря на стратегии, предложенные ВОЗ, в клинических рекомендациях по оказанию помощи при ПР, в каждой стране и регионе существуют свои особенности (этнические, климатические, социальные, экономические), которые так или иначе препятствуют решению этой проблемы. Однако задача медицинского сообщества разрабатывать и внедрять все возможные методы профилактики ПР. Для решения этой задачи важно установить их причины и только потом воздействовать на них всеми возможными способами, обеспечивая преемственность в оказании акушерской помощи на всех этапах.
В связи с этим целью представленного исследования стал анализ структуры и причин ПР в Астраханской области (АО).
Материалы и методы исследования. Для реализации поставленной цели был проведен ретроспективный анализ 200 индивидуальных карт беременных (форма 113-у) и истории болезни (форма 003/у) пациенток с ПР за период 2022-2023 гг., родоразрешенных в Областном перинатальном центре (ОПЦ) г. Астрахани, которое является учреждением III уровня. Статистический анализ выполнен с использованием пакета программ Statistica 7.0. Описание количественных признаков при нормальном или близком к нормальному распределению представлено в виде выборочной средней величины и доверительного интервала (ДИ: 25%-75%вообще ДИ это 95%, 99%, а это перцентили). Качественные признаки описывали в процентах (%). Результаты статистических показателей представлены в виде графиков, построений линии тренда с показателями достоверности аппроксимации (R^2), характеризующие степень совпадений расчетной линии со статистическими данными. При (R^2) 0,85 и выше сглаживание можно считать достоверным. Научно-исследовательская работа проведена в соответствии с Хельсинской декларацией Всемирной ассоциации «Этические принципы проведения научных медицинских исследований с участием человека».
Результаты исследования. В АО за период 2018–2023 гг. на фоне снижения числа женщин репродуктивного возраста на 5,75 %, отмечено снижение показателя общего числа родов на 20,02% (рис. 2) [8].
Рисунок 2. Динамика численности женщин репродуктивного возраста и общее число родов в Астраханской области за период 2018 – 2023 гг. обозначьте ось ординат
Figure 2. Dynamics of the number of women of reproductive age total number childbirth in the Astrakhan region 2018-2023
На фоне общего снижения числа родов, за указанный период, отмечается снижение и числа ПР на 28,3% (рис. 3).
Рисунок 3. Динамика преждевременных родов в Астраханской области за период 2018 -2022 гг.: при (R^2) 0,85 и выше сглаживание можно считать достоверным ось ординат?
Figure 3. Dynamics premature birth in the Astrakhan region for the period 2018-2022: at (R^2) 0.85 and above smoothing can be considered reliable
Согласно ВОЗ преждевременными принято считать роды, наступившие в сроке беременности от 22 до 36 недель 6 дней, при этом выделяют экстремально ранние преждевременные роды (ЭРПР) (22-27 недель 6 дней), очень ранние преждевременные роды (ОРПР) (28-31 неделя 6 дней), умеренные преждевременные роды (УПР) (32-33 недели 6 дней) и поздние преждевременные роды (ППР) (34-36 недель 6 дней) [9,10].
Анализ по АО показал, что на долю ЭРПР пришлось 19%, ОРПР – 6% и УПР – 25% и 50% составили ППР.
Возраст является одним из важных фактором риска невынашивания беременности [11,12,13]. На основании проведенного исследования установлено, что средний возраст пациенток c ПР составил 30,7 года (ДИ: 26-36). РПР в 30% случаев отмечались в возрастной группе от 17 до 25 лет, УПР и ППР в 60% в группе чей возраст составлял от 26 до 35 лет, ЭРПР и ОРПР в возрасте 36-40 лет.
Индекс массы тела (ИМТ) один из ведущих факторов риска большого числа заболеваний, в том числе и осложнений беременности [14,15]. Женщины как с низким ИМТ (ниже 18,5) в связи с дефицитом питательных элементов, так и с высоким ИМТ в равной степени имеют риск ПР [16]. Наш анализ показал, что средний показатель ИМТ женщин с ПР составил 31,47 (ДИ: 28,6-34,2) (табл. 1).
Таблица 1. Индекс массы тела (ИМТ) пациенток с преждевременными родами
Table 1. Body mass index (BMI) patients with premature birth
|
ИМТ (раз здесь вес указан, а не возраст?) |
ЭРПР |
ОРПР |
УПР |
ППР |
|
< 30 |
51,5 % |
8 % |
69,8 % |
6 % |
|
30 - 34,9 |
36,4 % |
10 % |
16,3 % |
23,5 % |
|
35 - 39,9 |
12,1 % |
10 % |
9,3 % |
11,8 % |
|
> 40 |
- |
- |
4,6 % |
4,7 % |
Независимо от количества выкуриваемых сигарет, курение связано со спонтанными ПР [17]. Женщины, которые курят в течение первого триместра, не только имеют высокий риск ПР, но и на 20% риск ОРПР до 28 недель беременности [18]. Процент некурящих в нашем исследовании статистически(р?) выше определялся для всех групп ПР, чем курящих (ЭРПР – 76%, ОРПР – 60%, УПР – 86%, ППР – 92%), а при ОРПР показатель никотинозависимых составил 40%.
Экстрагенитальные заболевания влияют не только на течение, но и на исход беременности. Анемия является лидирующей патологией среди экстрагенитальных заболеваний и осложняет не только течение беременности, но и перинатальные исходы [19,20]. По данным Международной диабетической федерации 14,4% беременностей осложняются гипергликемией в странах с высоким уровнем дохода, а гипертензивные расстройства во время беременности являются основной причиной материнской и перинатальной заболеваемости и смертности [21,22]. С риском ПР связаны и негенитальные инфекции, такие как бессимптомная бактериурия, пиелонефрит, пневмония или аппендицит [23,24]. Результаты нашего анализа структуры экстрагенитальных заболеваний у групп женщин с ПР представлены в табл. 2.
Таблица 2. Структура экстрагенитальной заболеваемости у женщин с преждевременными родами
Table 2. Structure of extragenital morbidity in women with premature birth
|
Экстрагенитальные заболевания |
ЭРПР |
ОРПР |
УПР |
ППР |
|
Хроническая артериальная гипертензия |
33,3 % |
20 % |
20,9% |
22,9 % |
|
Гестационная артериальная гипертензия |
12,1 % |
10 % |
11,6% |
13,7 % |
|
Гестационный сахарный диабет |
27,2 % |
10 % |
27,9% |
33,3 % |
|
Сахарный диабет 1тип |
- |
- |
6,9 % |
6,8 % |
|
Диффузно-узловая струма |
18,1 % |
20,0% |
11,6 % |
11,5 % |
|
Миопия |
30,3 % |
30,0% |
30,3 % |
21,8 % |
|
Варикозная болезнь вен нижних конечностей |
9 % |
0,0% |
16,2 % |
20,6 % |
|
Анемия беременных |
45,4 % |
60,0% |
55,8 % |
42,5 % |
|
Хронический бронхит |
9 % |
5,0% |
11,6 % |
10,3 % |
|
Хронический гастрит |
9 % |
1,0% |
23,2 % |
19,5 % |
|
Хронический пиелонефрит |
24,2 % |
10,0% |
32,5 % |
27,5 % |
|
Хронический цистит |
3 % |
20,0% |
9,3 % |
10,3 % |
Достоверных различий нигде нет?
Акушерский и гинекологический анамнез безусловно представляют особый интерес для понимания исхода родов. Так в результате ряда исследований установлено, что миома матки, а также пороки развития матки повышают риски ПР и антенатальной гибели плода [25,26]. Установлено, что риск ПР у женщин с пороками развития матки составляет примерно 40%. Однако в зависимости от типа порока развития матки степень риска меняется. Так у женщин с удвоенной маткой он составляет 56%, у женщин с однорогой маткой 43%, у женщин с двурогой маткой 39% и 31% у женщин с перегородкой матки [27,28].
В последние годы широко обсуждается роль вагинальной микрофлоры, как потенциального фактора риска ПР. Так в результате исследований установлены множественные ассоциации между вагинальными метаболитами и ПР [29,30].
Одной из основных причин ПР является наличие хронического воспаления матки, распространенность которого составляет примерно 30% у женщин с ПР и целыми плодными оболочками и до 60% у женщин с преждевременным разрывом плодных оболочек [31].
ПР в анамнезе, повышают риск последующих родов раньше срока в 4 - 6 раз, и являются одним из важных факторов риска. Риск рецидива ПР зависит от количества плодов в предыдущей беременности. В результате проведенного систематического обзора (ссылка), пришли к выводу, что самый высокий абсолютный риск рецидива наблюдался у женщин, вынашивающих близнецов в текущей беременности после предыдущих ПР одним плодом.
Структура акушерской и гинекологической патологии анализируемых нами пациенток с ПР представлена в табл. 3.
Таблица 3. Структура акушерской и гинекологической патологии у женщин с преждевременными родами Table 3. Structure obstetric and gynecological pathology in women with premature birth
|
Акушерская и гинекологическая патология |
ЭРПР |
ОРПР |
УПР |
ППР |
|
Хронические воспалительные заболевания органов малого таза |
6 % |
20 % |
6,9 % |
10,3 % |
|
Миома матки |
18,1 % |
10 % |
9,3 % |
6,8 % |
|
Бесплодие первичное |
6 % |
10 % |
9,3 % |
6,8 % |
|
Урогенитальный кандидоз |
12,2 % |
10 % |
4,6 % |
12,6 % |
|
ПР в анамнезе |
21,2 % |
10 % |
18,6 % |
12,6 % |
|
Артифициальные аборты |
39,3 % |
20 % |
30,2 % |
17,24% |
|
Самопроизвольные выкидыши |
21,2 % |
20 % |
32,5 % |
13,7 % |
|
Неразвивающаяся беременность |
12,1 % |
20 % |
18,6 % |
9,1 % |
|
Рубец на матке |
33,3 % |
40 % |
16,2 % |
24,1 % |
|
Истмико-цервикальная недостаточность |
3 % |
25 % |
6,9 % |
- |
|
Экстракорпоральное оплодотворение |
33,3 % |
- |
11,5 % |
10 % |
Достоверных различий нигде нет?
Осложнения, связанные с текущей беременностью, в ряде случаев становятся основными факторами риска ПР. Важное место занимают осложнения гестации такие, как кровотечение во время беременности, преждевременное излитие околоплодных вод, многоплодная беременность, преэклампсия.
Таблица 4. Осложнения, связанные с текущей беременностью
Table 4. Complications associated with the current pregnancy
|
Осложнения, связанные с текущей беременностью |
ЭРПР |
ОРПР |
УПР |
ППР |
|
ПЭ умеренная |
21% |
30% |
16,2% |
26,4% |
|
Антенатальная гибель плода |
39,3% |
20% |
2,3% |
1,4% |
|
Установка пессария |
3% |
20% |
6,9% |
1,4% |
|
Отслойка плаценты |
12,1% |
40% |
11,6% |
2,29% |
|
Гипоксия плода |
6% |
10% |
9,3% |
6,8% |
|
Преждевременное излитие вод |
15,1% |
30% |
20,9% |
1,1% |
Достоверных различий нигде нет?
Обсуждение и выводы. За последние десятилетие на глобальном уровне так и не произошло значимых изменений в показателях ПР. На территории АО отмечается общая с РФ тенденция к сокращению числа рождений, показатель которых за период 2018–2022 гг. снизился на 18,4%. По РФ, в целом происходит сокращение числа ПР. В АО в 2018 г. показатель ПР составили 7%, в 2022 г. – 7,2% от общего числа родов и не показал статистически достоверного снижения (рис. 3). Это должно быть в разделе результаты в настоящее время согласно клиническим рекомендациям оказание помощи женщинам с ПР осуществляется преимущественно в учреждениях III уровня. Так показатель ЭРПР в ОПЦ г. Астрахани в 2023 г. составил 84,7%, что на 24,7% выше по сравнению с 2018 г.
Наш анализ показал роль различных факторов риска ПР в том числе по срокам прерывания беременности.
В группах с ЭРПР и ОРПР основной возраст пациенток составил 36-40 лет (45,5% и 40% соответственно), с УПР и ППР 26-35 лет (58,1%, 53%), а также только в этих группах 4,7% женщин оказались старше 40 лет.
Женщины с ИМТ менее 30 имели значительно более высокую вероятность ПР во всех гестационных группах. С ожирением II и III степени пациентки в группах УПР и ППР.
Доля никотинозависимых женщин значимо выше была в группах с ЭРПР и ОРПР (24%, 40%).
Хроническая артериальная гипертензия осложняла течение каждой трети беременности пациенток с ЭРПР, и каждой четвертой из пациенток с ОРПР, УПР, ППР. Гестационный сахарный диабет наиболее чаще встречался в группах с ЭРПР, УПР, ППР. Беременность на фоне анемии была отмечена во всех группах, но наиболее высокий процент в группе с ОРПР (60%).
Среди гинекологических заболеваний, выявленных при беременности, у женщин урогенитальный кандидоз преобладал в группах ЭРПР (12,2%) и ППР (12,6%). Воспалительные заболевания органов малого таза (сальпингоофорит, эндометрит) чаще встречались в группе с ОРПР (20%). В нашем исследовании исход предыдущих беременностей в группе женщин с ЭРПР (ПР в анамнезе – 21,2%, артифициальные аборты – 39,3%, самопроизвольные выкидыши в малом сроке 21,2%, программа ЭКО – 33,3%) более отягощен, чем в группе с ППР (ПР в анамнезе – 12,6%, артифициальные аборты – 17,2%, самопроизвольные выкидыши в малом сроке – 13,7%). На фоне хронических воспалительных заболеваниях органов малого таза чаще всего протекала беременность у женщин с ОРПР. ПР в анамнезе во всех группах встречалось с одинаковой частотой. Артифициальные аборты наиболее часто сопровождал течение беременности в группах с ЭРПР и УПР, а самопроизвольные выкидыши в группе УПР.
Течение настоящей беременности осложнялось умеренной преэклампсией, отслойкой плаценты, преждевременным излитием околоплодных вод в группе с ОРПР. Антенатальная гибель плода в 28 раз чаще встречалось у женщин с ЭРПР, по сравнению с ППР.
Обсуждение? Это результаты. Это касается всех факторов риска. Вы констатируете результаты, полученные Вами, не пытаясь их обсудить. Вот здесь д.б., то что Вы писали в результатах, используя литер источники и Ваше мнение.
Выводы. В условиях демографического кризиса проблема ПР приобретает социально-экономический характер и требует консолидации на всех уровнях. ПР имеют сложный многофакторный этиопатогенетический механизм развития и относятся к трудноуправляемым состояниям. Анализ показал, что в АО намечается тенденция к снижению ПР, что несомненно поможет улучшить репродуктивные исходы. Своевременная профилактика основных факторов риска на предгравидарном этапе, анализ и персонализированный план ведения женщин высокой группы риска по ПР могут стать основным инструментом в борьбе с невынашиванием и рождением детей раньше срока. Это заключение, а в выводах желательно было бы выделить основные факторы риска, наиболее часто встречающиеся в АО.
1. W.H.O., preterm birth fact sheets. 2023. https://www.who.int/ news-room/fact-sheets/detail/preterm-birthъ
2. Ohuma E.O., Moller A.B., Bradley E., Chakwera S., Hussain-Alkhateeb L., Lewin A., Okwaraji Y.B., Mahanani W.R., Johansson E.W., Lavin T., Fernandez D.E., Domínguez G.G., de Costa A., Cresswell J.A., Krasevec J., Lawn J.E., Blencowe H., Requejo J., Moran A.C. National, regional, and global estimates of preterm birth in 2020, with trends from 2010: a systematic analysis // Lancet. 2023. Vol.7, no 402 (10409). P.1261 1271. doi:https://doi.org/10.1016/S0140-6736(23)00878-4.
3. Harrison M.S., Goldenberg R.L. Global burden of prematurity // Semin Fetal Neonatal Med. 2016. Vol.21, no 2. Р. 74 79. doi:https://doi.org/10.1016/j.siny.2015.12.007.
4. Cobo T., Kacerovsky M., Jacobsson B. Risk factors for spontaneous preterm delivery // Int J Gynaecol Obstet. 2020. Vol. 150, no (1). Р.17 23. doi:https://doi.org/10.1002/ijgo.13184.
5. Walani S.R. Global burden of preterm birth // Int J Gynaecol Obstet. 2020. Vol.150, no 1. Р. 31 33. doi:https://doi.org/10.1002/ijgo.13195.
6. Радзинский В.Е., Оразмурадов А.А., Савенкова И.В., Дамирова К.Ф., Хаддад Х. Преждевременные роды - нерешенная проблема XXI века // Кубанский научный медицинский вестник. 2020. Т. 27, № 4. С. 27-37. doi:https://doi.org/10.25207/1608-6228-2020-27-4-27-37
7. Здравоохранение в России. 2023: Стат.сб./Росстат. М., 2023. 179 с.
8. Астраханская область в цифрах: г. Астрахань, 2023 - 124 с. (Код издания - 1.37.4) крат.статистический сборник/Астраханстат.
9. Преждевременные роды. Клинические рекомендации(протокол) https://cr.minzdrav.gov.ru/schema/331_1
10. Савельева Г.М., Сухих Г.Т., Серова В.Н., Радзинский В.Е. Акушерство: национальное руководство / под ред. - 2-е изд. - М.: ГЭОТАР-Медиа, 2018.
11. Jacobsson B., Ladfors L., Milsom I. Advanced maternal age and adverse perinatal outcome // Obstet Gynecol. 2004. Vol.104, no 4. Р. 727 733. doi:https://doi.org/10.1097/01.AOG.0000140682.63746.be.
12. Quenby S., Gallos I.D., Dhillon-Smith R.K., Podesek M., Stephenson M.D., Fisher J., Brosens J.J., Brewin J., Ramhorst R., Lucas E.S., McCoy R.C., Anderson R., Daher S., Regan L., Al-Memar M., Bourne T., MacIntyre D.A., Rai R., Christiansen O.B., Sugiura-Ogasawara M., Odendaal J., Devall A.J., Bennett P.R., Petrou S., Coomarasamy A. Miscarriage matters: the epidemiological, physical, psychological, and economic costs of early pregnancy loss // Lancet. 2021. Vol.1, no. 397(10285). Р. 1658 1667. doi:https://doi.org/10.1016/S0140-6736(21)00682-6.
13. Sun H., Lu Y., Qi Q., Li M., Zhou J., Wang J., Lin J., Cao L., Du Y., Li L., Wang L. Advanced age - a critical risk factor for recurrent miscarriage // Glob Health Med. 2023. Vol. 31, no. 5 (5). Р. 316 318. doi:https://doi.org/10.35772/ghm.2023.01066.
14. Lee W.L., Chang W.H., Wang P.H. Risk factors associated with preterm premature rupture of membranes (PPROM) Taiwan // J Obstet Gynecol. 2021. Vol. 60, no. 5. Р. 805 806. doi:https://doi.org/10.1016/j.tjog.2021.07.004.
15. Teodorescu C.D., Herdea A., Charkaoui A., Teodorescu A., Miron A., Popa A.R. Obesity and pregnancy // Maedica. 2020. Vol. 15, no. 3. Р. 318 326. doi:https://doi.org/10.26574/maedica.2020.15.3.318.
16. Catalano P.M. Management of obesity in pregnancy // Obstet Gynecol. 2007. Vol.109, no. 2. Р. 419 33. doihttps://doi.org/10.1097/01.AOG.0000253311.44696.85
17. Cnattingius S., Villamor E., Johansson S., Edstedt Bonamy A.K., Persson M., Wikström A.K., Granath F. Maternal obesity and risk of preterm delivery // JAMA.2013. Vol.12, no. 309 (22). P. 2362 2370. doi:https://doi.org/10.1001/jama.2013.6295.
18. Moore E., Blatt K., Chen A., Van Hook J, DeFranco E.A. Relationship of trimester-specific smoking patterns and risk of preterm birth // Am J Obstet Gynecol. 2016. Vol, 215(1), no.109. Р. 1-6. doi:https://doi.org/10.1016/j.ajog.2016.01.167.
19. Hamadneh S., Hamadneh J. Active and Passive Maternal Smoking During Pregnancy and Birth Outcomes: A Study From a Developing Country // Ann Glob Health. 2021. Vol.3, no. 87 (1). Р.122 126. doihttps://doi.org/10.5334/aogh.3384.
20. Rukuni R., Bhattacharya S., Murphy M.F., Roberts D., Stanworth S.J, Knight M. Maternal and neonatal outcomes of antenatal anemia in a Scottish population: a retrospective cohort study // Acta Obstet Gynecol Scand. 2016. Vol, 95 no. (5). Р. 555 564. doi:https://doi.org/10.1111/aogs.12862.
21. Suryanarayana R., Chandrappa M., Santhuram A.N., Prathima S., Sheela S.R. Prospective study on prevalence of anemia of pregnant women and its outcome: A community based study // J Family Med Prim Care. 2017. Vol, 6 no 4. Р. 739 743. doi:https://doi.org/10.4103/jfmpc.jfmpc_33_17.
22. Wang H., Li N., Chivese T., Werfalli M., Sun H., Yuen L., Hoegfeldt C.A., Elise Powe C., Immanuel J., Karuranga S., Divakar H., Levitt N., Li C., Simmons D., Yang X. IDF Diabetes Atlas Committee Hyperglycaemia in Pregnancy Special Interest Group // IDF Diabetes Atlas: Estimation of Global and Regional Gestational Diabetes Mellitus Prevalence for 2021 by International Association of Diabetes in Pregnancy Study Group's Criteria. Diabetes Res Clin Pract. 2022. Vol.183. P. 109050. doi:https://doi.org/10.1016/j.diabres.2021.109050.
23. Ford N., Cox S., Ko J.Y., Ouyang L., Romero L., Colarusso T., Ferre C.D., Kroelinger C.D., Hayes D.K., Barfield W.D. Hypertensive Disorders in Pregnancy and Mortality at Delivery Hospitalization - United States, 2017-2019 // MMWR Morb Mortal Wkly Rep. 2022. Vol. 29, no 71(17). Р. 585 591. doi:https://doi.org/10.15585/mmwr.mm7117a1.
24. Cunnington M., Kortsalioudaki C., Heath P. Genitourinary pathogens and preterm birth // Curr Opin Infect Dis. 2013. Vol. 26, no. 3. Р. 219 230. doihttps://doi.org/10.1097/QCO.0b013e328360dc31.
25. Lai J., Caughey A.B., Qidwai G., Jacoby A. Neonatal outcomes in women with sonographically identified uterine leiomyomata // The journal of maternal-fetal & neonatal medicine: the official journal of the European Association of Perinatal Medicine, the Federation of Asia and Oceania Perinatal Societies, the International Society of Perinatal Obstet 2012. Vol. 25, no. 6. Р. 710 – 713. doi:https://doi.org/10.3109/14767058.2011.572205
26. Girault A., Le Ray C., Chapron C., Goffinet F., Marcellin L. Leiomyomatous uterus and preterm birth: an exposed/unexposed monocentric cohort study // Am J Obstet Gynecol. 2018. Vol. 219, no 4. Р.410 410. doi:https://doi.org/10.1016/j.ajog.2018.08.033.
27. Ciavattini A., Clemente N., Delli Carpini G., Di Giuseppe J., Giannubilo S., Tranquilli A.L. Number and size of uterine fibroids and obstetric outcomes // J Matern Fetal Neonatal Med. 2015 Vol. 28, no. 4. Р. 484 488.doihttps://doi.org/10.3109/1476
28. Akhtar M.A., Saravelos S.H., Li T.C., Jayaprakasan K. Royal College of Obstetricians and Gynaecologists // Reproductive Implications and Management of Congenital Uterine Anomalies: Scientific Impact Paper No. 622019. 2020. Vol. 127, no. 5. doihttps://doi.org/10.1111/1471-0528.15968.
29. Hua M., Odibo A., Longman R.E., Macones G., Roehl K.A., Cahill A.G. Congenital uterine anomalies and adverse pregnancy outcomes // Am J Obstet Gynecol. 2011 Vol. 205, no. 6. Р. 558 560. doihttps://doi.org/10.1016/j.ajog.2011.07.022.
30. Leitich H., Bodner-Adler B., Brunbauer M., Kaider A., Egarter C., Husslein P. Bacterial vaginosis as a risk factor for preterm delivery: a meta-analysis // Am J Obstet Gynecol. 2003. Vol.189, no. 1. Р. 139 147. doihttps://doi.org/10.1067/mob.2003.339.
31. Kindschuh W.F., Baldini F., Liu M.C., Liao J., Meydan Y., Lee H.H., Heinken A., Thiele I., Thaiss C.A., Levy M., Korem T. Preterm birth is associated with xenobiotics and predicted by the vaginal metabolome // Nat Microbiol. 2023. Vol. 8, no. 2. Р. 246 259. doi:https://doi.org/10.1038/s41564-022-01293-8.
