В статье рассматриваются примеры смешения в научных текстах лексических единиц, обладающих сходной внешней формой, но различных по содержанию. Анализируются критерии дифференциации паронимов в научной коммуникации, разграничивается употребление наименований соотносительных научных понятий (терминирование – терминологизация; терминологический – терминоведческий и др.). Отдельное внимание уделяется вопросу использования общелитературных слов в научной коммуникации – на примере анализа семантики и функционирования лексем «грани» и «границы».
научный текст, научная коммуникация, паронимия, термин, критерии разграничения
Введение
Одной из значимых проблем современной научной коммуникации является паронимия, то есть ненамеренное, не отрефлексированное автором (говорящим) смешение близких, но не совпадающих в структурном отношении лексических единиц, обладающих самостоятельным значением. Паронимия в научной речи ведет не только к стилистическим (в том числе эстетическим), но и к смысловым потерям, в связи с чем это явление, выступающее в ряде работ как системная ошибка, требует серьезного внимания. Тем более, что разграничение смежных явлений относится к числу важнейших задач научных исследований.
В одной из своих статей мы предложили рассматривать проблему дифференциации паронимов в научных текстах как часть общетеоретической проблемы соотношения формы и содержания в языке [3]. В основе паронимии в научной речи лежит сама возможность ошибочного отождествления слов на основе частичной общности их морфологической и семантической структуры. Эквиполентные отношения, обычно связывающие паронимическую оппозицию, обеспечивают непрерывность семантического пространства языка, их появление обусловлено когнитивными механизмами фокусирования и дефокусирования [2; 4].
Критерии разграничения паронимов в научном тексте
При рассмотрении явления паронимии в научной речи в поле исследования попадают как общеязыковые единицы, так и термины. Относительно последних С.В. Гринев-Гриневич справедливо писал: «Даже незначительная разница близких по смыслу слов свидетельствует о том, что мы имеем дело с двумя близкими, но тем не менее разными понятиями, и, следовательно, с разными терминами» [6, с. 38].
В статьях нашей ученицы, Е.Н. Демидовой, рассмотрен ряд критериев, на основе которых возможно разграничение паронимов и осознанное употребление их в научных текстах [8]. В частности, отмечается, что дифференциация паронимов-существительных может осуществляться с учетом следующих параметров: отношение к действию, качественная определенность, отношение к области референции. Так, в одних случаях при анализе паронимической пары важно установить, какое из слов служит обозначением понятия, безотносительного к действию, а какое – указывает на отношение понятия к действию, процессу (например: метафора – метафоризация; типология – типологизация; эпонимия – эпонимизация). Первые члены пар в приведенных примерах обозначают явление как таковое, вторые – обозначают процесс, результатом которого выступает данное явление.
В других случаях основанием для разграничения паронимов может служить соотнесенность обозначения с дискретным объектом либо с недискретной сущностью (тем или иным признаком, свойством предмета). Например, конкурентность – это характеристика объекта мысли (в данном случае, среды), а конкуренция – самостоятельный объект (имеющий конкретные проявления в среде).
Наконец, четкому разграничению паронимов может способствовать установление их связи с областью референции. Так, например, в лингвистических исследованиях в качестве терминов употребляются обозначения частотность (ср. частота – в общеязыковом употреблении), мотивированность (ср. мотивация – в психологии). И в том, и в другом случае для лингвиста значимым моментом является характеристика языковых единиц (частотность их использования в тексте/дискурсе или наличие в их внутренней форме связи с другими лексическими единицами).
Чаще всего паронимические замены возникают в научном тексте при употреблении признаковых слов (прилагательных, в том числе образованных путем перехода из причастий). Выделены четыре критерия разграничения таких паронимов в научном тексте: временнáя характеристика (выражение постоянного или непостоянного признака); посессивность признака (и связанная с этим конкретность/абстрактность свойства); отношение к действию (значимость или незначимость связи с действием); корреляция с областью референции.
По временнóй характеристике различаются относительные и качественные прилагательные. Постоянный признак, выражаемый относительными прилагательными, обусловливает статичность, стабильность выражаемой ими информации, что обеспечивает тождественность описываемого предмета самому себе. Именно поэтому относительные прилагательные выступают устойчивым компонентом составных терминов: синхронный перевод, семантический анализ, тавтологические сочетания. Непостоянный признак, который выражается качественными прилагательными, детерминирует динамичность и градуируемость транслируемой информации: легкий вес, легчайший вес (в тяжелой атлетике), тавтологичное употребление.
Посессивность понимается как «принадлежность объекту». При маркированной посессивности пароним-прилагательное отсылает к конкретному референту (например, гидронимный, семный), при немаркированной – выражает абстрактный признак (гидронимический, семантический).
Паронимы могут быть разграничены и на основе маркированности или немаркированности связи признака с действием (процессом). Если отношение к действию актуально, соответствующий признак выражается отглагольным прилагательным (вербализованный, веляризованный), если не является актуальным – признак передается соотносительным непроцессуальным прилагательным (вербальный, велярный).
Весьма значимый признак – указание на область референции. В соотносительных паронимах в качестве области референции может выступать целостная концептосфера (определенная область знания) и представляющий ее ядерный концепт (основной объект познания). Сравните, например: диалектологический – диалектный, лингвокультурологический – лингвокультурный.
Дифференциация общеязыковых паронимов на основе анализа их семантики
Возникновение некоторых пар паронимов можно наблюдать в течение обозримого периода времени (как проявление умеренного типа языковой эволюции). В одной из диссертационных работ наше внимание привлекла следующая формулировка: «…в пределах специального языка спорта четкой грани между данными пластами слов нет» (речь идет о профессионализмах и жаргонизмах). Сомнение вызвало употребление сочетания «четкая грань»: насколько правомерно такое сочетание в научной речи? Для ответа на этот вопрос мы обратились к данным толковых словарей.
В словаре Д.Н. Ушакова – первом толковом справочнике русского языка советской эпохи (опубликован в 1935–1940 гг.) – дано следующее определение слова «грань»: 1. То же, что граница (книжн. поэт.). Там, за гранью непогоды. Языков. Он находится на грани безумия. 2. Каждая из плоскостей, образующих ломаную граненую поверхность тела (мат.). У куба шесть граней. Камень мелкой, чистой грани. 3. Часть цифр большого числа, выделенная из него каким-н. знаком (мат.). Для извлечения корня разбиваем число на грани по 3 цифры [5].
Как видим, в двух случаях у этого слова отмечено специальное, математическое значение, и первым в статье указано значение, аналогичное значению слова граница, но только в поэтическом, книжном употреблении. Нейтрального значения автор словаря у этой лексемы не выделяет.
В словарях русского языка, изданных позднее, дается иная интерпретация семантики рассматриваемого слова. Так, в четырехтомном академическом «Словаре русского языка» под редакцией А.П. Евгеньевой значение ‘линия раздела; граница’ определяется как устаревшее, при этом указывается оттенок значения ‘то, что отделяет одно от другого, служит разграничению, обособлению чего-л.’ и в качестве примера приводится известное выражение из документальных источников: стирание граней между умственным и физическим трудом, а также две цитаты из художественного и публицистического текстов, включающие фразеологизм на грани жизни и смерти и образное выражение на грани двух разделенных миров.
Как нейтральное, без помет, в словаре дается значение ‘плоская поверхность предмета, составляющая угол с другой такой же поверхностью’, весьма показательны иллюстрирующие примеры: это и общеязыковое употребление Куб имеет шесть граней, и фрагмент художественного текста: В средине два бриллианта, каждый величиной в лесной орешек. Их граней, их очертаний не видно (Куприн. Брильянты). Тут же приводится переносное значение слова ‘та или иная сторона, особенность чего-л.’ и иллюстративные примеры, включающие сочетания грани характера, грани явленья.
Авторы словаря указывают еще два значения заголовочного слова, которые не совпадают со значениями в словаре Ушакова, но являются связанными со вторым значением слова грань: ‘ребро, образуемое двумя пересекающимися плоскостями’ и ‘качество, способ огранки, гранения’ (алмазная грань). В конце словарной статьи приведены два фразеологизма: «На грани чего – о крайнем пределе, за которым начинается, может последовать что-л. другое. Провести грань между кем-чем» [10, с. 344]. Оба устойчивых выражения восходят к первому, устаревшему значению рассматриваемого слова.
Таким образом, одно из значений, указанных Д.Н. Ушаковым, не упоминается вовсе, значение ‘граница’ отмечается как устаревшее, а в качестве актуального и основного дается значение плоскости, стороны предмета, которое получает дальнейшую разработку в языке (что представлено в виде двух новых значений).
Характеристика, приведенная в словаре под редакцией А. П. Евгеньевой, свидетельствует, с одной стороны, о процессе интеллектуализации русского языка: значение слова, воспринимавшееся в первой половине ХХ века как специальное (ограниченное сферой математики), стало основным. Этому, безусловно, способствовало распространение общенаучных знаний (в рамках школьного образования). С другой стороны, на закрепление значения ‘плоскость, сторона’ у слова грань повлияло вхождение в повседневную жизнь людей предметов, обладающих специфической качественной определенностью (граненый стакан, огранка камня) (см. об этом: [7, с. 10]).
Примечательно, что в «Словообразовательном словаре русского языка» А.Н. Тихонова, где слова грань и граница в соответствии с современным их восприятием разнесены по разным гнездам, все производные от лексемы «грань» (а их более 60) соотносятся со значением ‘плоскость, сторона’, ср.: гранение, гранильщик, граненый, огранить, восьмигранник, многогранный и т.д. [11, с. 452].
В «Толковом словаре русского языка» под редакцией Н.Ю. Шведовой приводятся лишь три значения рассматриваемого слова. Первым (основным) указано значение ‘плоская часть поверхности геометрического тела’ с иллюстрацией: Грани куба. Грани алмаза, хрусталя. В качестве второго, переносного значения названо ‘то, что отличает, отделяет одно от другого’ и дан пример: Есть грань между проступком и преступлением. Третьим указано значение ‘граница, рубеж’, которое отмечено как устаревшее. В этой же словарной статье приводится толкование фразеологизма с компонентом грань и показано его типичное употребление: «На грани чего (книжн.) – в непосредственной близости к переходу в другое (обычно худшее) состояние. На грани безумия. На грани войны, катастрофы, разорения» [12, с. 168-169]. В этимологической справке к статье под заглавным словом «граница» отмечается, что оно является суффиксальным производным от общеславянского *granь (рус. грань) [12, с. 168].
В «Активном словаре русского языка» подтверждается закрепление за словом «грань» – в качестве основного – значения ‘участок поверхности’ (грани кристалла), а также связанного с ним дополнительного значения ‘аспект’ (грани таланта). Значение ‘граница’ (на грани неба и земли) определяется как устаревшее или книжное, в качестве переносного указано значение ‘воображаемая черта, разделяющая противопоставляемые понятия’ (грань между вымыслом и ложью). Наконец, приводится еще одно значение слова «грань» – ‘острый край’ (острые грани осколков).
В этом словаре ясно представлена семантическая общность двух слов, грань и граница, которая и делает их паронимами, т. е. созвучными и частично пересекающимися по значению словами. В частности, и у того, и у другого слова авторы выделяют значение ‘воображаемая линия, разделяющая два противопоставляемых говорящим и иногда трудноразличимых понятия А1 и А2, – как бы граница (грань в статье, посвященной этому слову. – Е.Г.) между ними’ [1, с. 690-691]. Однако в иллюстративных примерах, сопровождающих указанное значение, есть различие. В статье, посвященной слову грань, среди примеров мы не обнаружили ни одного научного контекста: все примеры взяты из художественных текстов (фрагменты произведений А. Марининой, А. Рыбакова, Вен. Ерофеева, С. Довлатова, В. Пелевина), в то время как в статье, посвященной семантике слова граница, как минимум, в двух случаях приведены выдержки из научных текстов. Приведем их полностью: Довлатов ненавязчиво фиксирует едва различимую границу между отречением и предательством (А. Арьев); Впрочем, Довлатов и не проводил четкой границы между личностью и персонажем (А. Генис). И в том, и в другом примере – отрывки из работ ученых-литературоведов. Есть пример, взятый из газетного текста, близкого к научному (научно-популярному): Такова судьба любого выдающегося человека, что после его смерти граница между правдой и мифами о нем размывается (Аргументы и факты, 06.06.2001). Оставшиеся два примера по языковым особенностям и содержанию относятся к публицистике, их авторами являются писатель, журналист М. Веллер и писатель, филолог Н. Мандельштам.
Что касается моделей управления, приведенных в статьях, то они полностью совпадают. При этом по лексической сочетаемости рассматриваемые слова расходятся. У слова «граница» сочетаемость, судя по данным словаря, носит весьма ограниченный характер: «Четкая <резкая> граница, зыбкая <едва уловимая> граница; прочертить границу; стереть границу» [1, с. 690]. Обращает на себя внимание пример сочетаемости, поставленный на первое место (а значит, наиболее частотный) – четкая граница. Это именно то, что принципиально важно для научных текстов.
У слова «грань» сочетаемость носит гораздо более свободный характер: «Тонкая <едва уловимая, едва заметная, незаметная, невидимая> грань, четкая <резкая, непроходимая> грань; грань между технологией и творчеством; на грани веков <тысячелетий>, на грани жизни и смерти <между жизнью и смертью>; балансировать на грани, перешагнуть <перейти> (через) грань; стирать грани между умственным и физическим трудом <между городом и деревней>; Это – за гранью моего понимания <человеческих возможностей>». Приведенный перечень свидетельствует об образном характере сочетаний со словом «грань», с одной стороны, и о прецедентности, воспроизводимости многих примеров, с другой. Так, выше уже упоминалось сочетание «стирать грани между умственным и физическим трудом», высокой повторяемостью отличается и сочетание «стирать грани между городом и деревней». Устойчивый характер имеют сочетания «на грани жизни и смерти», «между жизнью и смертью», «за гранью человеческих возможностей», «балансировать на грани», «перешагнуть/перейти (через) грань». Все это свидетельствует о том, что слово грань преимущественно привлекается для создания экспрессивных языковых средств, которые востребованы, прежде всего, в рамках художественных текстов. Слово граница, обладающее бóльшей смысловой четкостью и определенностью, привлекается в текстах, где важна точность, объективность изложения.
Образный характер слова грань подтверждают данные Национального корпуса русского языка (ruscorpora.ru). Заданный нами поиск сочетаний со словом «стирание» показал, что в основном корпусе, где представлено 83 примера в 72 документах, количество сочетаний «стирание граней (грани)…» составляет 29 единиц против 36 сочетаний «стирание границ (-ы)». При этом часть первых представлена устойчивыми сочетаниями, упомянутыми выше (между городом и деревней – 4, между физическим и умственным трудом – 3, включая один случай трансформации: «между умственным и физическим бездельем»). Иными словами, в 7 случаях из 29 мы обнаруживаем актуализацию прецедентных текстов. Остальные примеры: «между истиной и заблуждением», «между нациями и религиями», «между обывателем дореволюционным и нынешним», «между венцом создания и бессловесной тварью», «между людьми и животным миром», «между работой и отдыхом», «между мужчиной и женщиной», «между интерфейсом пользователя и языком программирования», «между пользователем и программистом», «между чистой наукой и процессом ее производственной реализации» и др. Среди авторов произведений, откуда взяты примеры: В. Астафьев, Н. Богословский, М. Гроссман, Г. Щербакова и др.
Использование слова «границы» позволяет подразделить контексты на две группы: первую образуют контексты, актуализирующие информацию о стирании границ «между виртуальным и реальным миром» («между реальностью и ее художественным изображением», «между текстом и реальностью», «между искусством и жизнью»), вторая включает остальные контексты (о границах «между детьми и взрослыми», «между центром и провинцией», «между жанрами» («типами жанров»), «между до- и послереволюционной историей России», «между автором и читателем», «между спекулятивной метафизикой и естественной наукой»). Здесь тоже встречаются выдержки из художественных произведений (В. Войновича, А. Марининой), но представлены и фрагменты трудов ученых (например, Ю.М. Лотмана, И.В. Бестужева-Лады).
В газетном корпусе разница в употреблении сочетаний со словом «грань» и со словом «граница» еще более очевидна: 21 пример с первым словом и 55 – со вторым. О каком разграничении идет речь? В 10 случаях, то есть почти в половине примеров – между городом и деревней (в том числе «между гитарно-барабанной деревней и электронным городом»). Кроме этого, используются следующие сочетания: «между финансовым и нефинансовым сектором», «между экватором и полюсами», «между Всемирной паутиной и надписями на заборе», «между устным и письменным текстом», «между существованием по ту и по эту сторону экрана», «между кредитными платежами и другими финансовыми инструментами», «между наступательным и оборонительным оружием», «между жизнью и искусством», «между сенсорной и аналоговой клавиатурами», «между опорными и креативными хавбеками», «между отраслями права».
Приведем сочетания со словом «границы»: «между высоким искусством и уличной культурой», «между персоналом и зрителями», «между политикой и религией», «между реальными и мнимыми угрозами», «между миром людей с обычными фигурами и с особенностями строения тела», «между городом и деревней», «между выдумкой и реальностью», «между собственностью и властью», «между парламентариями и гражданами страны», «между игровым и документальным кино», «между личной и профессиональной жизнью», «между разными видами искусства», «между онлайн- и офлайн-расчетами», «между кузовными решениями», «между товарами для профессионального спорта и фитнеса», «между временным и постоянным», «между Москвой и Подмосковьем». Обращает на себя внимание использование значительного количества терминов в сочетаниях с первым и вторым словом.
Поиск в основном корпусе контекстов, включающих словоформу «четких» (граней/границ), показал, что из 567 примеров в 507 документах сочетания со словом «грани» единичны и в основном представлены историческими текстами. Например, фрагмент статьи, опубликованной в журнале «Вопросы языкознания» (1952): «…установление четких граней между понятиями языка и его разновидностей»; цитата из работы Г. Флоровского «О почитании Софии, премудрости Божией, в Византии и на Руси» (1932): «Религиозная мысль выходит из четких граней византийского догматизма в область восторженных и возбужденных прозрений и созерцаний…» или выдержка из его же работы «Жил ли Христос? Исторические свидетельства о Христе» (1929): «…в четких гранях конкретной истории».
Что касается сочетания «четких границ», то в большинстве случаев это сочетание используется в текстах научного или научно-популярного стиля. Например: «отсутствие четких границ внутри культурных явлений, внутри жанров японского искусства»; «нет четких границ между разными символическими универсумами»; «между убеждением, внушением и перевоспитанием нет четких границ, как нет четких границ между педагогикой, психологией и психотерапией» и др.
Таким образом, анализ показал, что водораздел в использовании паронимов грань и граница проходит в сфере стиля: в текстах собственно научного стиля (то есть там, где требуется точность и объективность) предпочтительно употребление слова «граница», в остальных текстах (особенно художественных или публицистических) возможно использование слова «грань» для актуализации различия между понятиями или, наоборот, указания на его отсутствие.
Анализ актуальных примеров паронимии в научной коммуникации
Говоря о проблеме паронимии в научных текстах, нельзя обойти вниманием некоторые другие соотносительные пары паронимов, ошибочно смешиваемых авторами.
На наш взгляд, пришло время для разграничения терминов терминологизация и терминирование. Указанные обозначения используются в научных статьях в сходных контекстах недифференцированно. Полагаем, что терминирование – это придание особого статуса лексической единице за счет разработки ее дефиниции, то есть четкого определения соответствующего понятия. Иными словами, о терминировании правомерно говорить в тех случаях, когда слово или словосочетание уже использовалось в научных текстах (является частью научного дискурса), но не имело строгой дефиниции. После того, как реализована потребность в определении границ стоящего за данной лексической единицей понятия, мы можем говорить о ее терминировании, то есть рассмотрении в качестве полноценного термина.
Под терминологизацией понимается преобразование общеупотребительного слова в термин. Это довольно распространенный способ пополнения состава терминологической лексики. В отличие от предыдущего процесса имеются в виду те случаи семантического преобразования лексической единицы, когда она из общего употребления заимствуется в особый, профессиональный дискурс на основе механизмов метафоризации, сужения значения или специализации (привязки значения к определенной сфере знания или деятельности).
К паронимам можно отнести также те единицы, которые частично различаются по составу. Например, в одной из работ вместо квалификации неблизкородственные языки использована квалификация неродственные языки. Разумеется, автор допустил значимую с научной точки зрения неточность, представил искаженную интерпретацию. Для нас важно, что между данными словами (неродственный – неблизкородственный) наблюдается частичное совпадение, в связи с чем их можно рассматривать как паронимы.
Еще один пример паронимии – смешение прилагательных терминологический и терминоведческий. Строго говоря, первое из данных прилагательных соотносится с научным объектом (терминология как объект изучения), а второе – с областью знания (терминоведение как междисциплинарная наука). Однако сложность заключается в том, что до определенного времени слово «терминология» использовалось и для обозначения научного объекта, и для обозначения соответствующей области знания. В 1967 году В. П. Петушковым было предложено назвать науку о терминах и терминосистемах терминоведением (подробнее см.: [9]). Данное обозначение было принято научным сообществом, в результате чего оказалась снята ненужная омонимия (или, по другой точке зрения, устранена многозначность термина). Однако до сих пор в работах встречается неуместное использование прилагательного терминологический при указании на область исследования.
Некоторые паронимы требуют особого внимания. Например, антропонимика и антропонимия. Даже в докторских диссертациях данные термины могут смешиваться. Между тем антропонимикой в научном дискурсе обозначают область знания, науку (часть ономастики, занимающуюся изучением антропонимов), а антропонимией – совокупность антропонимов (например, совокупность фамилий или личных имен, представленных в определенном языке).
К разряду стилистических паронимов в научном дискурсе можно отнести прилагательные схожий – сходный. Первое слово относится к разговорному стилю и неуместно в научном, второе является общелитературным, а потому именно его следует употреблять в научных текстах. В студенческих работах довольно часто при характеристике лексики используется коллоквиализм общеупотребимый вместо кодифицированного обозначения общеупотребительный. В данном случае также можно говорить о стилистических паронимах.
Заключение
Проблема паронимии в научной коммуникации по-прежнему стоит довольно остро, поскольку до сих пор не создан специальный словарь терминологических и общеязыковых паронимов, представленных в научных текстах. Между тем подобный словарь мог бы помочь упорядочить, систематизировать и гармонизировать использование соотносительных лексических единиц, облегчить (особенно для молодых исследователей) процесс выбора адекватного обозначения и обеспечить точность научной коммуникации.
1. Активный словарь русского языка / отв. ред. Ю.Д. Апресян. - М.: Языки славянской культуры, 2014. - Т. 2. - 736 с.
2. Голованова Е.И. Когнитивное варьирование в сфере профессиональной номинации // Когнитивные исследования языка. - 2015. - Вып. 22. - С. 631-633.
3. Голованова Е. И. Паронимия в научном тексте как проблема соотношения языковой формы и содержания // Гуманитарный вектор. - 2012. № 4 (32). - С. 28-33.
4. Голованова Е.И., Демидова Е.Н. Функционирование паронимов в научной речи как действие механизма профилирования // Ученые записки Забайкальского государственного университета. - 2015. - № 2 (61). - С. 18-23.
5. Грань [Электронный ресурс] // Толковый словарь Ушакова. - URL: https://ushakovdictionary.ru/letter.php?charkod=195 (дата обращения: 02.10.2022)
6. Гринев С.В. Введение в терминоведение. - М.: Московский Лицей, 1993. - 309 с.
7. Гринев-Гриневич С.В., Сорокина Э.А., Чернышева Л.А. Лимологические исследования: о слове «граница» и о термине «граница» // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Лингвистика. - 2018. - № 6. - С. 8-18.
8. Демидова Е.Н. Когнитивный подход к анализу паронимических замен в научной речи // Вестник Челябинского государственного университета. -2013. - № 37 (328). - С. 29-31.
9. Петушков В.П. Лингвистика и терминоведение // Терминология и норма: О языке терминологических стандартов. - М.: Наука, 1972. - С. 102-116.
10. Словарь русского языка: в 4 т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; под ред. А.П. Евгеньевой. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Русский язык, 1981. - Т. 1. - 698 с.
11. Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь русского языка: в 2 т. - 2-е изд., стер. - М.: Русский язык, 1990. - Т. 1. - 856 с.
12. Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова; отв. ред. Н.Ю. Шведова. - М.: Азбуковник, 2008. - 1175 с.
