The article considers examples of mixing lexical units in scientific texts that have a similar external form, but different in content. The criteria of differentiation of paronyms in scientific communication are analyzed, the use of names of correlative scientific concepts is differentiated (terminating – terminologization; terminological – terminological, etc.). Special attention is paid to the issue of the use of general literary words in scientific communication – by the example of the analysis of the semantics and functioning of the lexemes "facets" and "boundaries".
scientific text, scientific communication, paronymy, term, criteria of differentiation
Введение
Одной из значимых проблем современной научной коммуникации является паронимия, то есть ненамеренное, не отрефлексированное автором (говорящим) смешение близких, но не совпадающих в структурном отношении лексических единиц, обладающих самостоятельным значением. Паронимия в научной речи ведет не только к стилистическим (в том числе эстетическим), но и к смысловым потерям, в связи с чем это явление, выступающее в ряде работ как системная ошибка, требует серьезного внимания. Тем более, что разграничение смежных явлений относится к числу важнейших задач научных исследований.
В одной из своих статей мы предложили рассматривать проблему дифференциации паронимов в научных текстах как часть общетеоретической проблемы соотношения формы и содержания в языке [3]. В основе паронимии в научной речи лежит сама возможность ошибочного отождествления слов на основе частичной общности их морфологической и семантической структуры. Эквиполентные отношения, обычно связывающие паронимическую оппозицию, обеспечивают непрерывность семантического пространства языка, их появление обусловлено когнитивными механизмами фокусирования и дефокусирования [2; 4].
Критерии разграничения паронимов в научном тексте
При рассмотрении явления паронимии в научной речи в поле исследования попадают как общеязыковые единицы, так и термины. Относительно последних С.В. Гринев-Гриневич справедливо писал: «Даже незначительная разница близких по смыслу слов свидетельствует о том, что мы имеем дело с двумя близкими, но тем не менее разными понятиями, и, следовательно, с разными терминами» [6, с. 38].
В статьях нашей ученицы, Е.Н. Демидовой, рассмотрен ряд критериев, на основе которых возможно разграничение паронимов и осознанное употребление их в научных текстах [8]. В частности, отмечается, что дифференциация паронимов-существительных может осуществляться с учетом следующих параметров: отношение к действию, качественная определенность, отношение к области референции. Так, в одних случаях при анализе паронимической пары важно установить, какое из слов служит обозначением понятия, безотносительного к действию, а какое – указывает на отношение понятия к действию, процессу (например: метафора – метафоризация; типология – типологизация; эпонимия – эпонимизация). Первые члены пар в приведенных примерах обозначают явление как таковое, вторые – обозначают процесс, результатом которого выступает данное явление.
В других случаях основанием для разграничения паронимов может служить соотнесенность обозначения с дискретным объектом либо с недискретной сущностью (тем или иным признаком, свойством предмета). Например, конкурентность – это характеристика объекта мысли (в данном случае, среды), а конкуренция – самостоятельный объект (имеющий конкретные проявления в среде).
Наконец, четкому разграничению паронимов может способствовать установление их связи с областью референции. Так, например, в лингвистических исследованиях в качестве терминов употребляются обозначения частотность (ср. частота – в общеязыковом употреблении), мотивированность (ср. мотивация – в психологии). И в том, и в другом случае для лингвиста значимым моментом является характеристика языковых единиц (частотность их использования в тексте/дискурсе или наличие в их внутренней форме связи с другими лексическими единицами).
Чаще всего паронимические замены возникают в научном тексте при употреблении признаковых слов (прилагательных, в том числе образованных путем перехода из причастий). Выделены четыре критерия разграничения таких паронимов в научном тексте: временнáя характеристика (выражение постоянного или непостоянного признака); посессивность признака (и связанная с этим конкретность/абстрактность свойства); отношение к действию (значимость или незначимость связи с действием); корреляция с областью референции.
По временнóй характеристике различаются относительные и качественные прилагательные. Постоянный признак, выражаемый относительными прилагательными, обусловливает статичность, стабильность выражаемой ими информации, что обеспечивает тождественность описываемого предмета самому себе. Именно поэтому относительные прилагательные выступают устойчивым компонентом составных терминов: синхронный перевод, семантический анализ, тавтологические сочетания. Непостоянный признак, который выражается качественными прилагательными, детерминирует динамичность и градуируемость транслируемой информации: легкий вес, легчайший вес (в тяжелой атлетике), тавтологичное употребление.
Посессивность понимается как «принадлежность объекту». При маркированной посессивности пароним-прилагательное отсылает к конкретному референту (например, гидронимный, семный), при немаркированной – выражает абстрактный признак (гидронимический, семантический).
Паронимы могут быть разграничены и на основе маркированности или немаркированности связи признака с действием (процессом). Если отношение к действию актуально, соответствующий признак выражается отглагольным прилагательным (вербализованный, веляризованный), если не является актуальным – признак передается соотносительным непроцессуальным прилагательным (вербальный, велярный).
Весьма значимый признак – указание на область референции. В соотносительных паронимах в качестве области референции может выступать целостная концептосфера (определенная область знания) и представляющий ее ядерный концепт (основной объект познания). Сравните, например: диалектологический – диалектный, лингвокультурологический – лингвокультурный.
Дифференциация общеязыковых паронимов на основе анализа их семантики
Возникновение некоторых пар паронимов можно наблюдать в течение обозримого периода времени (как проявление умеренного типа языковой эволюции). В одной из диссертационных работ наше внимание привлекла следующая формулировка: «…в пределах специального языка спорта четкой грани между данными пластами слов нет» (речь идет о профессионализмах и жаргонизмах). Сомнение вызвало употребление сочетания «четкая грань»: насколько правомерно такое сочетание в научной речи? Для ответа на этот вопрос мы обратились к данным толковых словарей.
В словаре Д.Н. Ушакова – первом толковом справочнике русского языка советской эпохи (опубликован в 1935–1940 гг.) – дано следующее определение слова «грань»: 1. То же, что граница (книжн. поэт.). Там, за гранью непогоды. Языков. Он находится на грани безумия. 2. Каждая из плоскостей, образующих ломаную граненую поверхность тела (мат.). У куба шесть граней. Камень мелкой, чистой грани. 3. Часть цифр большого числа, выделенная из него каким-н. знаком (мат.). Для извлечения корня разбиваем число на грани по 3 цифры [5].
Как видим, в двух случаях у этого слова отмечено специальное, математическое значение, и первым в статье указано значение, аналогичное значению слова граница, но только в поэтическом, книжном употреблении. Нейтрального значения автор словаря у этой лексемы не выделяет.
В словарях русского языка, изданных позднее, дается иная интерпретация семантики рассматриваемого слова. Так, в четырехтомном академическом «Словаре русского языка» под редакцией А.П. Евгеньевой значение ‘линия раздела; граница’ определяется как устаревшее, при этом указывается оттенок значения ‘то, что отделяет одно от другого, служит разграничению, обособлению чего-л.’ и в качестве примера приводится известное выражение из документальных источников: стирание граней между умственным и физическим трудом, а также две цитаты из художественного и публицистического текстов, включающие фразеологизм на грани жизни и смерти и образное выражение на грани двух разделенных миров.
Как нейтральное, без помет, в словаре дается значение ‘плоская поверхность предмета, составляющая угол с другой такой же поверхностью’, весьма показательны иллюстрирующие примеры: это и общеязыковое употребление Куб имеет шесть граней, и фрагмент художественного текста: В средине два бриллианта, каждый величиной в лесной орешек. Их граней, их очертаний не видно (Куприн. Брильянты). Тут же приводится переносное значение слова ‘та или иная сторона, особенность чего-л.’ и иллюстративные примеры, включающие сочетания грани характера, грани явленья.
Авторы словаря указывают еще два значения заголовочного слова, которые не совпадают со значениями в словаре Ушакова, но являются связанными со вторым значением слова грань: ‘ребро, образуемое двумя пересекающимися плоскостями’ и ‘качество, способ огранки, гранения’ (алмазная грань). В конце словарной статьи приведены два фразеологизма: «На грани чего – о крайнем пределе, за которым начинается, может последовать что-л. другое. Провести грань между кем-чем» [10, с. 344]. Оба устойчивых выражения восходят к первому, устаревшему значению рассматриваемого слова.
Таким образом, одно из значений, указанных Д.Н. Ушаковым, не упоминается вовсе, значение ‘граница’ отмечается как устаревшее, а в качестве актуального и основного дается значение плоскости, стороны предмета, которое получает дальнейшую разработку в языке (что представлено в виде двух новых значений).
Характеристика, приведенная в словаре под редакцией А. П. Евгеньевой, свидетельствует, с одной стороны, о процессе интеллектуализации русского языка: значение слова, воспринимавшееся в первой половине ХХ века как специальное (ограниченное сферой математики), стало основным. Этому, безусловно, способствовало распространение общенаучных знаний (в рамках школьного образования). С другой стороны, на закрепление значения ‘плоскость, сторона’ у слова грань повлияло вхождение в повседневную жизнь людей предметов, обладающих специфической качественной определенностью (граненый стакан, огранка камня) (см. об этом: [7, с. 10]).
Примечательно, что в «Словообразовательном словаре русского языка» А.Н. Тихонова, где слова грань и граница в соответствии с современным их восприятием разнесены по разным гнездам, все производные от лексемы «грань» (а их более 60) соотносятся со значением ‘плоскость, сторона’, ср.: гранение, гранильщик, граненый, огранить, восьмигранник, многогранный и т.д. [11, с. 452].
В «Толковом словаре русского языка» под редакцией Н.Ю. Шведовой приводятся лишь три значения рассматриваемого слова. Первым (основным) указано значение ‘плоская часть поверхности геометрического тела’ с иллюстрацией: Грани куба. Грани алмаза, хрусталя. В качестве второго, переносного значения названо ‘то, что отличает, отделяет одно от другого’ и дан пример: Есть грань между проступком и преступлением. Третьим указано значение ‘граница, рубеж’, которое отмечено как устаревшее. В этой же словарной статье приводится толкование фразеологизма с компонентом грань и показано его типичное употребление: «На грани чего (книжн.) – в непосредственной близости к переходу в другое (обычно худшее) состояние. На грани безумия. На грани войны, катастрофы, разорения» [12, с. 168-169]. В этимологической справке к статье под заглавным словом «граница» отмечается, что оно является суффиксальным производным от общеславянского *granь (рус. грань) [12, с. 168].
В «Активном словаре русского языка» подтверждается закрепление за словом «грань» – в качестве основного – значения ‘участок поверхности’ (грани кристалла), а также связанного с ним дополнительного значения ‘аспект’ (грани таланта). Значение ‘граница’ (на грани неба и земли) определяется как устаревшее или книжное, в качестве переносного указано значение ‘воображаемая черта, разделяющая противопоставляемые понятия’ (грань между вымыслом и ложью). Наконец, приводится еще одно значение слова «грань» – ‘острый край’ (острые грани осколков).
В этом словаре ясно представлена семантическая общность двух слов, грань и граница, которая и делает их паронимами, т. е. созвучными и частично пересекающимися по значению словами. В частности, и у того, и у другого слова авторы выделяют значение ‘воображаемая линия, разделяющая два противопоставляемых говорящим и иногда трудноразличимых понятия А1 и А2, – как бы граница (грань в статье, посвященной этому слову. – Е.Г.) между ними’ [1, с. 690-691]. Однако в иллюстративных примерах, сопровождающих указанное значение, есть различие. В статье, посвященной слову грань, среди примеров мы не обнаружили ни одного научного контекста: все примеры взяты из художественных текстов (фрагменты произведений А. Марининой, А. Рыбакова, Вен. Ерофеева, С. Довлатова, В. Пелевина), в то время как в статье, посвященной семантике слова граница, как минимум, в двух случаях приведены выдержки из научных текстов. Приведем их полностью: Довлатов ненавязчиво фиксирует едва различимую границу между отречением и предательством (А. Арьев); Впрочем, Довлатов и не проводил четкой границы между личностью и персонажем (А. Генис). И в том, и в другом примере – отрывки из работ ученых-литературоведов. Есть пример, взятый из газетного текста, близкого к научному (научно-популярному): Такова судьба любого выдающегося человека, что после его смерти граница между правдой и мифами о нем размывается (Аргументы и факты, 06.06.2001). Оставшиеся два примера по языковым особенностям и содержанию относятся к публицистике, их авторами являются писатель, журналист М. Веллер и писатель, филолог Н. Мандельштам.
Что касается моделей управления, приведенных в статьях, то они полностью совпадают. При этом по лексической сочетаемости рассматриваемые слова расходятся. У слова «граница» сочетаемость, судя по данным словаря, носит весьма ограниченный характер: «Четкая <резкая> граница, зыбкая <едва уловимая> граница; прочертить границу; стереть границу» [1, с. 690]. Обращает на себя внимание пример сочетаемости, поставленный на первое место (а значит, наиболее частотный) – четкая граница. Это именно то, что принципиально важно для научных текстов.
У слова «грань» сочетаемость носит гораздо более свободный характер: «Тонкая <едва уловимая, едва заметная, незаметная, невидимая> грань, четкая <резкая, непроходимая> грань; грань между технологией и творчеством; на грани веков <тысячелетий>, на грани жизни и смерти <между жизнью и смертью>; балансировать на грани, перешагнуть <перейти> (через) грань; стирать грани между умственным и физическим трудом <между городом и деревней>; Это – за гранью моего понимания <человеческих возможностей>». Приведенный перечень свидетельствует об образном характере сочетаний со словом «грань», с одной стороны, и о прецедентности, воспроизводимости многих примеров, с другой. Так, выше уже упоминалось сочетание «стирать грани между умственным и физическим трудом», высокой повторяемостью отличается и сочетание «стирать грани между городом и деревней». Устойчивый характер имеют сочетания «на грани жизни и смерти», «между жизнью и смертью», «за гранью человеческих возможностей», «балансировать на грани», «перешагнуть/перейти (через) грань». Все это свидетельствует о том, что слово грань преимущественно привлекается для создания экспрессивных языковых средств, которые востребованы, прежде всего, в рамках художественных текстов. Слово граница, обладающее бóльшей смысловой четкостью и определенностью, привлекается в текстах, где важна точность, объективность изложения.
Образный характер слова грань подтверждают данные Национального корпуса русского языка (ruscorpora.ru). Заданный нами поиск сочетаний со словом «стирание» показал, что в основном корпусе, где представлено 83 примера в 72 документах, количество сочетаний «стирание граней (грани)…» составляет 29 единиц против 36 сочетаний «стирание границ (-ы)». При этом часть первых представлена устойчивыми сочетаниями, упомянутыми выше (между городом и деревней – 4, между физическим и умственным трудом – 3, включая один случай трансформации: «между умственным и физическим бездельем»). Иными словами, в 7 случаях из 29 мы обнаруживаем актуализацию прецедентных текстов. Остальные примеры: «между истиной и заблуждением», «между нациями и религиями», «между обывателем дореволюционным и нынешним», «между венцом создания и бессловесной тварью», «между людьми и животным миром», «между работой и отдыхом», «между мужчиной и женщиной», «между интерфейсом пользователя и языком программирования», «между пользователем и программистом», «между чистой наукой и процессом ее производственной реализации» и др. Среди авторов произведений, откуда взяты примеры: В. Астафьев, Н. Богословский, М. Гроссман, Г. Щербакова и др.
Использование слова «границы» позволяет подразделить контексты на две группы: первую образуют контексты, актуализирующие информацию о стирании границ «между виртуальным и реальным миром» («между реальностью и ее художественным изображением», «между текстом и реальностью», «между искусством и жизнью»), вторая включает остальные контексты (о границах «между детьми и взрослыми», «между центром и провинцией», «между жанрами» («типами жанров»), «между до- и послереволюционной историей России», «между автором и читателем», «между спекулятивной метафизикой и естественной наукой»). Здесь тоже встречаются выдержки из художественных произведений (В. Войновича, А. Марининой), но представлены и фрагменты трудов ученых (например, Ю.М. Лотмана, И.В. Бестужева-Лады).
В газетном корпусе разница в употреблении сочетаний со словом «грань» и со словом «граница» еще более очевидна: 21 пример с первым словом и 55 – со вторым. О каком разграничении идет речь? В 10 случаях, то есть почти в половине примеров – между городом и деревней (в том числе «между гитарно-барабанной деревней и электронным городом»). Кроме этого, используются следующие сочетания: «между финансовым и нефинансовым сектором», «между экватором и полюсами», «между Всемирной паутиной и надписями на заборе», «между устным и письменным текстом», «между существованием по ту и по эту сторону экрана», «между кредитными платежами и другими финансовыми инструментами», «между наступательным и оборонительным оружием», «между жизнью и искусством», «между сенсорной и аналоговой клавиатурами», «между опорными и креативными хавбеками», «между отраслями права».
Приведем сочетания со словом «границы»: «между высоким искусством и уличной культурой», «между персоналом и зрителями», «между политикой и религией», «между реальными и мнимыми угрозами», «между миром людей с обычными фигурами и с особенностями строения тела», «между городом и деревней», «между выдумкой и реальностью», «между собственностью и властью», «между парламентариями и гражданами страны», «между игровым и документальным кино», «между личной и профессиональной жизнью», «между разными видами искусства», «между онлайн- и офлайн-расчетами», «между кузовными решениями», «между товарами для профессионального спорта и фитнеса», «между временным и постоянным», «между Москвой и Подмосковьем». Обращает на себя внимание использование значительного количества терминов в сочетаниях с первым и вторым словом.
Поиск в основном корпусе контекстов, включающих словоформу «четких» (граней/границ), показал, что из 567 примеров в 507 документах сочетания со словом «грани» единичны и в основном представлены историческими текстами. Например, фрагмент статьи, опубликованной в журнале «Вопросы языкознания» (1952): «…установление четких граней между понятиями языка и его разновидностей»; цитата из работы Г. Флоровского «О почитании Софии, премудрости Божией, в Византии и на Руси» (1932): «Религиозная мысль выходит из четких граней византийского догматизма в область восторженных и возбужденных прозрений и созерцаний…» или выдержка из его же работы «Жил ли Христос? Исторические свидетельства о Христе» (1929): «…в четких гранях конкретной истории».
Что касается сочетания «четких границ», то в большинстве случаев это сочетание используется в текстах научного или научно-популярного стиля. Например: «отсутствие четких границ внутри культурных явлений, внутри жанров японского искусства»; «нет четких границ между разными символическими универсумами»; «между убеждением, внушением и перевоспитанием нет четких границ, как нет четких границ между педагогикой, психологией и психотерапией» и др.
Таким образом, анализ показал, что водораздел в использовании паронимов грань и граница проходит в сфере стиля: в текстах собственно научного стиля (то есть там, где требуется точность и объективность) предпочтительно употребление слова «граница», в остальных текстах (особенно художественных или публицистических) возможно использование слова «грань» для актуализации различия между понятиями или, наоборот, указания на его отсутствие.
Анализ актуальных примеров паронимии в научной коммуникации
Говоря о проблеме паронимии в научных текстах, нельзя обойти вниманием некоторые другие соотносительные пары паронимов, ошибочно смешиваемых авторами.
На наш взгляд, пришло время для разграничения терминов терминологизация и терминирование. Указанные обозначения используются в научных статьях в сходных контекстах недифференцированно. Полагаем, что терминирование – это придание особого статуса лексической единице за счет разработки ее дефиниции, то есть четкого определения соответствующего понятия. Иными словами, о терминировании правомерно говорить в тех случаях, когда слово или словосочетание уже использовалось в научных текстах (является частью научного дискурса), но не имело строгой дефиниции. После того, как реализована потребность в определении границ стоящего за данной лексической единицей понятия, мы можем говорить о ее терминировании, то есть рассмотрении в качестве полноценного термина.
Под терминологизацией понимается преобразование общеупотребительного слова в термин. Это довольно распространенный способ пополнения состава терминологической лексики. В отличие от предыдущего процесса имеются в виду те случаи семантического преобразования лексической единицы, когда она из общего употребления заимствуется в особый, профессиональный дискурс на основе механизмов метафоризации, сужения значения или специализации (привязки значения к определенной сфере знания или деятельности).
К паронимам можно отнести также те единицы, которые частично различаются по составу. Например, в одной из работ вместо квалификации неблизкородственные языки использована квалификация неродственные языки. Разумеется, автор допустил значимую с научной точки зрения неточность, представил искаженную интерпретацию. Для нас важно, что между данными словами (неродственный – неблизкородственный) наблюдается частичное совпадение, в связи с чем их можно рассматривать как паронимы.
Еще один пример паронимии – смешение прилагательных терминологический и терминоведческий. Строго говоря, первое из данных прилагательных соотносится с научным объектом (терминология как объект изучения), а второе – с областью знания (терминоведение как междисциплинарная наука). Однако сложность заключается в том, что до определенного времени слово «терминология» использовалось и для обозначения научного объекта, и для обозначения соответствующей области знания. В 1967 году В. П. Петушковым было предложено назвать науку о терминах и терминосистемах терминоведением (подробнее см.: [9]). Данное обозначение было принято научным сообществом, в результате чего оказалась снята ненужная омонимия (или, по другой точке зрения, устранена многозначность термина). Однако до сих пор в работах встречается неуместное использование прилагательного терминологический при указании на область исследования.
Некоторые паронимы требуют особого внимания. Например, антропонимика и антропонимия. Даже в докторских диссертациях данные термины могут смешиваться. Между тем антропонимикой в научном дискурсе обозначают область знания, науку (часть ономастики, занимающуюся изучением антропонимов), а антропонимией – совокупность антропонимов (например, совокупность фамилий или личных имен, представленных в определенном языке).
К разряду стилистических паронимов в научном дискурсе можно отнести прилагательные схожий – сходный. Первое слово относится к разговорному стилю и неуместно в научном, второе является общелитературным, а потому именно его следует употреблять в научных текстах. В студенческих работах довольно часто при характеристике лексики используется коллоквиализм общеупотребимый вместо кодифицированного обозначения общеупотребительный. В данном случае также можно говорить о стилистических паронимах.
Заключение
Проблема паронимии в научной коммуникации по-прежнему стоит довольно остро, поскольку до сих пор не создан специальный словарь терминологических и общеязыковых паронимов, представленных в научных текстах. Между тем подобный словарь мог бы помочь упорядочить, систематизировать и гармонизировать использование соотносительных лексических единиц, облегчить (особенно для молодых исследователей) процесс выбора адекватного обозначения и обеспечить точность научной коммуникации.
1. Aktivnyy slovar' russkogo yazyka [Active dictionary of the Russian language]. Moscow, 2014. - Vol. 2. - 736 p.
2. Golovanova E.I. Kognitivnoe var'irovanie v sfere professional'noy nominatsii [Cognitive mapping in the field of professional nomination]. Kognitivnye issledovaniya yazyka [Cognitive language studies]. 2015, - No 22. - Pp. 631-633.
3. Golovanova E.I. Paronimiya v nauchnom tekste kak problema sootnosheniya yazykovoy formy i soderzhaniya [Paronymy in a scientific text as a problem of the correlation of linguistic form and content]. Gumanitarnyy vector [Humanitarian vector]. 2012. - No 4 (32). - Pp. 28-33.
4. Golovanova E.I., Demidova E.N. Funktsionirovanie paronimov v nauchnoy rechi kak deystvie mekhanizma profilirovaniya [The functioning of paronyms in scientific speech as the action of profiling mechanism]. Uchenye zapiski Zabaykal'skogo gosudarstvennogo universiteta [Scientific notes of the Trans-Baikal State University]. 2015. - No 2 (61). - Pp. 18-23.
5. Gran' [Edge]. Tolkovyy slovar' Ushakova [Ushakov 's Explanatory Dictionary]. URL: https://ushakovdictionary.ru/letter.php?charkod=195.
6. Grinev S.V. Vvedenie v terminovedenie [Introduction to Terminology]. Moscow, 1993. - 309 p.
7. Grinev-Grinevich S.V., Sorokina E.A., Chernysheva L.A. Limologicheskie issledovaniya: o slove «granitsa» i o termine «granitsa» [Limological research: about the word "border" and the term "border"]. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta [Bulletin of the Moscow State Regional University]. 2018. - No 6. - Pp. 8-18.
8. Demidova E.N. Kognitivnyy podkhod k analizu paronimicheskikh zamen v nauchnoy rechi [Cognitive approach to the analysis of paronymic substitutions in scientific speech]. Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of Chelyabinsk State University]. 2013. - No 37 (328). - Pp. 29-31.
9. Petushkov V.P. Lingvistika i terminovedenie [Linguistics and Terminology]. Terminologiya i norma: O yazyke terminologicheskikh standartov [Terminology and norm: about the language of terminological standards]. Moscow, 1972. - Pp. 102-116.
10. Slovar' russkogo yazyka [Dictionary of the Russian language]. Moscow, 1981. - Vol 1. - 698 p.
11. Tikhonov A.N. Slovoobrazovatel'nyy slovar' russkogo yazyka [Word-formation Dictionary of the Russian language]. Moscow, 1990. - Vol. 1. - 856 p.
12. Tolkovyy slovar' russkogo yazyka s vklyucheniem svedeniy o proiskhozhdenii slov [Explanatory Dictionary of the Russian language with the inclusion of information about the origin of words]. Moscow, 2008. - 1175 p.
